Я не могла ничем помочь Тоне. Любовь к женатому мужчине и страдания в отношениях с ним – замкнутый круг, вырваться из которого у неё не было сил.

Саша давал ей то, что ей было так необходимо – внимание, заботу, ласку. Таких, как он, она никогда не встречала. Он умел ухаживать. Во всех смс и письмах он называл её на «Ты» с большой буквы. Он всегда опережал её и открывал ей дверь такси. Он был внимателен – по первой же секунде выражения её лица он понимал, нравится ей или нет букет цветов, парфюм в подарок, сваренный им кофе, новый фильм. Он замечал малейшие изменения её настроения и тут же реагировал, делал что-то, чтобы ей было с ним интересно и хорошо. Он целовал пальчики её ног, которые высовывались из-под одеяла. Он умел говорить красиво, так, как никто до него не говорил – о том, как он постоянно мечтает о её прикосновениях, о том, как она важна и нужна, как он всю жизнь ждал встречи с ней, о том, что она его сбывшаяся мечта и смысл его жизни. Он взял на себя решение всех её проблем. Она и сама хорошо зарабатывала, но было так приятно, когда он, не говоря ни слова, как что-то само собой разумеющееся сделал ремонт в её квартире, т.к. обои в некоторых местах отклеились, заменил ей машину на более современную и удобную, купил лучшую мед страховку, т.к. за здоровьем нужно получше следить. И много чего ещё. И всё это не подчёркнуто, мол, вот что я для тебя делаю, а просто и между делом, как тихая и естественная забота о близком человеке. Она жадно впитывала эту его заботу. Никто никогда о ней не заботился. Родители алкаши даже точно не помнили, когда у неё день рождения. Она с детства была сама по себе и привыкла заботиться о себе сама. А тут он – который помнит, какие цветы, музыку, конфеты она любит, который окружает вниманием и говорит такие красивые слова. Но вместе с этим счастьем приходила и боль. Она была постыдной тайной его жизни. Её нужно было скрывать как нечто плохое и позорное. Ей нельзя было самой позвонить ему. Нельзя было появляться с ним в публичных местах. Нужно было терпеть, что он бросал всё, когда звонила жена. Нужно было слушать, как он говорит в трубку кому-то: «Люблю тебя. Целую. До встречи, котёнок». Нужно было мириться с тем, что даже в день её рождения он не мог её поздравить, т.к. проводил воскресный день с женой и детьми. Нужно было привыкнуть к тому, что ровно в девять вечера он уходил, т.к. по официальной версии, именно до девяти был его рабочий день – и не важно, что разговор обрывался на полуслове. Иногда было так нужно, чтобы он ещё остался ненадолго, если ей было очень хорошо или очень плохо, и хотелось договорить и дослушать. Но там жена, она ждёт и будет волноваться.

Эти отношения медленно убивали её. Капля по капле высасывали из неё радость, энергию, интерес к жизни и самой себе, силы и красоту. Она поседела, осунулась, ссутулилась, во взгляде появилась постоянная тревога и неуверенность. Она чувствовала унижение от того, что в любой ситуации – как провести вечер, выходные, с кем поехать в отпуск – выбирают не её. Что она всегда заранее проигравшая. Запасной игрок. Вечно вторая. Вечная тень. Пешка, которой пожертвуют, если что, расходный материал. Нет, он так не говорил, конечно. Просто она так чувствовала. Если жена заподозрит что-то или узнает, и поставит перед выбором, он тут же прекратит их отношения. Ведь семья – это фундамент, основа, стабильность, это дети, дети это святое, а она – как бы так, между строк.

Я не знала, чем помочь Тоне. Я могла только поделиться своим опытом. У меня тоже однажды были отношения с женатым мужчиной. Это был сильный опыт, и сладкий, и мучительный одновременно. Я утопала в любви и желании. В его объятиях. При этом меня пожирала совесть, т.к. жена моего мужчины была на девятом месяце. Однажды во время нашего свидания он признался мне, что его жена сейчас рожает, а он тут со мной, т.к. ему хорошо со мной. Моя женская самооценка ликовала. Моя совесть вопила. Моя женская душа рвала на себе волосы, представив себя на месте его жены, которой сейчас, как никогда, нужен он рядом, а он на свидании гладит чьё-то чужое лицо. В этих отношениях я помню боль такую, когда просто парализует, и не можешь идти, и звонишь подруге, чтобы она забрала и отвезла домой. И ждёшь её два часа на лавочке. Не можешь ты идти. Лёд в груди, тело окаменело, и ноги не слушаются. С тех пор я решила никогда и ни при каких обстоятельствах не вступать в отношения с женатыми мужчинами. Это больно, страшно, унизительно, разрушающе. Это Чернобыль для души.

У меня тогда хватило сил уйти. Вырвать эти отношения из себя с мясом, уйти от него, уползти, истекая кровью, и потом несколько лет зализывать свои раны. Заново учиться ходить. Заново учиться улыбаться, радоваться солнышку и небу, любить жизнь, себя и людей. У Тони нет этих сил сейчас. Нет сил ни продолжать отношения, ни прекратить.

Вдруг Тоня задумалась и ушла в какие-то воспоминания.

— Знаешь, моя бабушка – вот кто настоящая женщина.

— А?

— Она пережила многое в жизни. Прошла всю войну. Была военврачом. Маленькая хрупкая женщина – она оперировала раненых, стоя на маленькой скамеечке. Скамеечки часто терялись, ломались, но санитары всегда делали для доктора новые. И при этом до конца жизни она оставалась леди. Всегда причёсана, подкрашена, капля духов, безупречный маникюр. Носила серьги и кольцо с александритом. Это был её любимый камень. Волшебный. Я любила держать его в руках. Он при разном освещении менял цвет. Она была моей лучшей подругой. Когда она заболела, родители избавились от неё – отправили её доживать к моему дяде в деревню, переписав на себя её квартиру. Там она и умерла. От меня всё это скрыли. И болезнь, и смерть её. Не дали мне попрощаться с ней. Просто украли её у меня.

— Что бы ты сказала ей, если бы смогла попрощаться с ней?

— Что я её люблю. Что она мой лучший в мире друг. Что она всегда со мной в моём сердце. И попросила бы прощения за то, что не смогла защитить её, что позволила так поступить с ней.

— Как ты обращалась к ней?

— Ба.

— Как ты думаешь, души людей, наших близких, любимых, способны нас услышать, если мы обратимся к ним?

— Да.

— Я прошу тебя на несколько минут позволить душе твоей бабушки проявиться через тебя сейчас. Ты станешь ею, а я тобой…

Потом я просила прощения. И меня прощали. Я говорила о своей любви. И о дружбе, которую не разорвать ни временем, ни расставанием, ни смертью. И мы плакали. И говорили друг другу, что мы вместе навсегда.

Через три недели я узнала, что Тоня разорвала свои отношения с женатым мужчиной. Она выбрала свою ценность, своё «я есть, я живая, я настоящая», она больше не выбирала быть невидимкой, объектом, игрушкой. Она выбрала своё право на то, чтобы быть единственной, видимой, явной. Это право потом ещё два года было не реализовано. Это право долго сопровождалось одиночеством и антидепрессантами. Спасая себя от собственной боли, Тоня стала вести бесплатные группы поддержки для женщин, переживающих болезненное расставание. Группы оказались очень нужным и важным делом, количество участниц росло. Однажды Тоня поехала осматривать новое помещение, побольше. Макс, владелец помещения, после десятиминутной беседы пригласил Тоню на чашечку кофе. Она согласилась почему-то. Через полгода они поженились. Такие дела.

Настя Михеева, психолог — сексолог г. Москва.
© Настя Михеева, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.