Света реально святая. Она пятнадцать лет занимается йогой, ездит по святым местам, соблюдает духовные принципы мировых религий, волонтёрит в благотворительном фонде, помогает приюту бездомных собак, в свободное время слушает на ютубе лекции индийских гуру и православных священников, поёт мантры на благо всех живых существ в этом мире и во всех остальных мирах.

Когда я встречаюсь с такими вот людьми, сотканными из света и благости, я тут же вспоминаю, что часто изнанка их реальности прямо противоположна, и лучше мне побыстрее руки в ноги, чтобы не встретиться с ней лично. Однажды в супердуховном магазине супердуховного места я, прикинув вес большой кучи купленных книг, попросила пластиковый пакет вместо легко рвущегося бумажного, и супердуховный продавец посмотрел на меня очень выразительным взглядом, в котором читалась мировая скорбь за моё неэкологичное сознание – что, впрочем, не помешало ему, воспользовавшись моим доверием к атмосфере места, обсчитать меня на приличную сумму. Этот случай лишь единичный пример моего опыта взаимодействия с духовными людьми, и я по возможности стараюсь его избегать. Но если приходит такая клиентка – деваться некуда…

Итак, молитвы и мантры не помогают Свете справиться с мастурбацией под педофильные фантазии. Её возбуждают фантазии о том, как её муж и его друзья занимаются групповым сексом с двумя её дочками 7 и 10 лет. Она борется, как может. Наказывает себя жёсткими постами, недельной практикой молчания, аскетизмом во всех формах. Исповедуется. Ездит в Дивеево на послушание. Ездит за спасением к православным старцам и в индийские ашрамы. А фантазии появляются всё чаще. Они становятся всё более жестокими, в них появляется всё больше насилия над детьми и их боли, физической и эмоциональной. И компульсивное «рукоблудие» становится всё более сладким, мучительным и повторяющимся.

Света бросила свою работу, т.к. на борьбу с бесами уходят все силы. Она оборвала все социальные связи, т.к. считает, что общение с ней способно загрязнить ауру других людей. Она лишает себя сна и пищи в наказание – и считает, что аскетизм укрепит волю, а только волей можно справиться с этими демонами плоти и сознания. К психиатрам обращаться она категорически отказывается, т.к. считает их наёмной силой фармакологической мафии, которая наживается на наших болезнях и которая никогда палец о палец не ударит для нашего реального выздоровления.

Я понимаю, что лечить мне её нечем, кроме моих историй. Конечно, у меня по карманам распихано много всяких техник и практик, но они для условно здоровых людей, а когда дело плохо, все они бесполезны, и я только могу рассказывать истории. А если дело совсем плохо, как сейчас, я могу рассказать одну-единственную историю. Самую страшную. Помните, как в детстве? – была такая история про синий ноготь. Спать после знакомства с нею было совершенно невозможно.

Тед Банди – один из самых известных серийных убийц. Насильник, некрофил и каннибал. Головы 12 девушек от отпилил ручной пилой и хранил их дома как сувениры. Доказанное число его жертв – 30 женщин. Однако следствие утверждало, что реальное число его жертв в разы больше.

Я достаю планшет и завожу последнее интервью Теда перед смертной казнью. Даже не я буду рассказывать Свете эту историю – пусть сам Тед расскажет её.

У него самые тёплые воспоминания о своей семье. Добропорядочные христиане – они были «хорошими и правильными». В школе Теда любили и признавали. Он был общительный, очень обаятельный, умел завоёвывать доверие и расположение людей. Отучившись на психолога в Вашингтонском университете, он работал на телефоне доверия для самоубийц. Отличник, любимчик профессоров, умный и талантливый парень, с первыми успешными шагами в карьере, которая грозилась стать выдающейся и блестящей – как и почему он стал «одним из самых страшных людей, которых только можно встретить на своём пути»?

Да, он рассказал сам. Насиловать и убивать он начал ещё подростком. В добропорядочной христианской семье тема эротики и сексуальности была под запретом. И когда в магазине он впервые увидел эротический журнал, он очень сильно возбудился. Обнажённое женское тело – это было то, что нельзя. И то, чего очень захотелось. Подростковая гиперсексуальность мгновенно отреагировала на первые увиденные картинки. Но покупать, приносить их домой, хранить и просматривать было тоже нельзя. А ещё раз посмотреть на обнажённую женщину тянуло. Пришлось шариться вечерами по округе в надежде, что какая-нибудь бедолага будет раздеваться, забыв закрыть шторы. Подглядывание приносило наслаждение – и это тоже было запретное удовольствие, плохое, грязное, греховное, и от того ещё более манящее. Однажды вечером не получилось наткнуться на раздевающуюся перед окном женщину, и Теду пришла в голову идея порыться в мусорных баках в надежде, что кто-то выбросил какой-нибудь эротический журнал. Надежда оправдалась. В очередной перерытой помойке лежала книга – детектив с картинками. Там были обнажённые женщины – правда, убитые и окровавленные. И сексуальное возбуждение взорвалось внутри Теда неведомой ранее остротой и яркостью. Оно было гораздо сильнее, чем раньше. Подглядывание в окна и мягкая эротика побледнели и померкли навсегда. Вот оно – самое запретное, самое грязное, самое греховное удовольствие. Хороший мальчик из хорошей семьи впервые почувствовал в себе Зверя, созданного морально-нравственными запретами, религиозными ограничениями и вытеснением сексуальности в тень. И Зверь вырвался на свободу. Дальше уже он руководил жизнью хорошего мальчика. Хороший мальчик сопротивлялся, как мог. Но когда внутренняя борьба доходила до пика невыносимости, хороший мальчик принимал алкоголь, чтобы забыться и хоть на время отдохнуть от неё. Алкоголь смягчал внутренние религиозные рамки. Становилось легче. Но Зверь от этого только крепчал. Он требовал всё большей дозы. Как сказал Тед, «происходила кристаллизация», и это был только вопрос времени, когда количество просмотренного порно с насилием перейдёт в готовность реализовать в жизни увиденное на экране. Дальнейшее стало историей одного из самых жестоких маньяков в истории человечества.

Мы закончили смотреть интервью смертника. Света была в ужасе. Она меня не понимала. Я против христианства? Я против религий? Я против духовного развития человека и его стремления к свету и добру? И что я сама за зверь такой, раз показываю ей такие ужасные видео?

Я не стала комментировать и отвечать на её вопросы. Эта тема и правда остриё бритвы. Тут и правда можно всё понять по-разному. Я и случай-то этот боюсь рассказывать – как бы меня не обвинили в оскорблении чувств верующих и в пропаганде идей, антиморальных как минимум и дьявольских как максимум. Но всё же я преодолеваю свой страх и рассказываю историю Светы до конца.

После нашей встречи прошло некоторое время, и Света позвонила мне поздно вечером. Она рассказала, что «стала обычным человеком и такой же приземлённой и эгоистичной, как все» — теперь она «ест мясо, ведь это вкусно и долго не чувствуешь голода, с подружками пьёт виски по пятницам для снятия недельного стресса, матерится вместе со всеми и мыслит просто». Она развелась с мужем, потому что, как рассказала старшая дочь, «папа просит не закрывать дверь, когда она принимает ванну, и иногда заходит по срочному делу, а во время родительских объятий случайно задевает ладонью её грудь». Она завязала с благотворительностью и помощью приютам – теперь ей ценно время: теперь её цель не просветление себя и человечества, а квартиру в Москве побольше купить, чтобы у каждой из дочерей была своя комната. Она перестала ходить в церковь, молиться и читать мантры, мотаться по старцам, монастырям и ашрамам – теперь она считает, что духовность это любить своих дочерей, уделять им больше времени и внимания и больше заботиться о них, и лучше вместе с ними сходить в кино, в театр, на выставку, в гости к друзьям, съездить к морю.

Я не горжусь историей Светы. Победа это или провал, если человек отвернулся от религиозно-духовного пути? Педофильные фантазии прошли, у Светы появился мужчина, и с ним она с удовольствием занимается сексом, прежде греховным – и оральным, и анальным, и ролевыми играми с элементами бдсм. Если бы Света была счастлива – я бы сказала, что это успех. Но она говорит, что счастье это такой же глюк, как просветление, и сегодня она просто живёт, как получается, стараясь по возможности реализоваться в материнстве, в новой профессии и новых отношениях.

А мне после Светы всё больше кажется, что профессия сексолога – это не про техники совсем…

Настя Михеева.

© Настя Михеева, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.