Я лежала под соломенным навесом в метре от синей гоанской волны и расслаблено готовилась к экзамену по санскриту. Отдохнуть от работы перед сессией оказалось чертовски правильной затеей, подтянувшей под себя и правильный отель прямо на берегу, и правильный ананасный фрэш 3 раза в день, и правильный массаж в 4 руки по утрам. Единственное, что в этом раю было неправильным – это моя соседка по отелю Симона, которая нашла меня в фб и разведала, что я крутой московский сексолог.

Я пыталась ей объяснить, что у меня 10-дневный отпуск, а это значит no work at all, но она каждый день подлавливала меня на пляже с вопросом, не смогу ли я исцелить её от давней истории изнасилования, после которой у неё не получается ни заниматься сексом без алкоголя, ни найти себе парня для длительных отношений.

Я понимала, что дело ответственное и серьёзное, и браться за него в отпуске я не хочу, а тяп-ляп на бегу что-то зафигачить я не могу. И дилемма эта сохранялась вплоть до дня моего отъезда, накануне которого я увидела Симону в баре, она была в хлам и в компании 3 таких же пьяных и накуренных индусов весьма стрёмного вида. Я не знала, несу ли я частичную ответственность за то, что они с ней сделают этой ночью – ведь человек просил о помощи, а я отказалась, и вот теперь на моих глазах происходит то, освободить от чего она меня просила каждый Божий день.

Почувствовав себя сукой и не выдержав этого вкупе с муками совести, я увела Симону из бара в наш отель, а наутро решила обучить её кое-какому шаманству.

«Значит, так. Вспомни на секунду тех уродов, которые тебя изнасиловали. Вспомни, что они с тобой сделали. Не заходи глубоко! Чуть вошла в воспоминание, хватанула первую эмоциональную рябь – и достаточно. Это как раз нужная доза: уже неприятно, но ещё легко выносимо. Закрой правую ноздрю большим пальцем. Вдыхай медленно, плавно и спокойно левой ноздрёй. Выдыхай расслабленным ртом ещё медленнее, тише и спокойнее. Выдох должен быть таким, словно у тебя под носом находится лёгкое белое пёрышко, которое не должно шевельнутся ни одной ворсинкой от твоего выдоха. Дыши так до тех пор, пока та эмоциональная рябь, которую ты подняла в начале сегодняшней практики, не утихнет полностью. Занимайся каждый день. Доза всегда одинакова: уже неприятно, но ещё легко выносимо. И т.к. каждый день ты проходишь глубже и глубже, притом в бережном и экологичном режиме, твоя психика начнёт доверять тебе и всячески помогать в самоисцелении, и совсем скоро ты дойдёшь вот этими мелкими шажками до самого ядра травмы. И его ты точно так же легко выдохнешь на белое пёрышко под твоим носом. После этого у тебя уже не получится ухватывать хорошо знакомую тебе эмоциональную рябь – вместо неё появится зевок скуки. Всё, не цепляет, не вовлекает, не закручивает в себя воронка травмы – потому что нет больше её, пустота».

Симона изумлённо выпучила на меня глаза: «Так просто? А зачем же другие десятилетиями ходят к психологу 3 раза в неделю по 125 долларов в час?»

Я ответила, что хороший отец психолог передаст клиентов по наследству своему сыну психологу, как в том анекдоте. А я плохой психолог, дрянная девчонка, и мне лень годами строить скорбную мину там, где можно озорно в три прыжка.

Симоне всё равно трудно верилось в «ловкость рук», и она спросила меня, это эзотерика или наука. Тогда я рассказала про эксперимент нобелевского лауреата Судзуми Тонегава в Массачусетском технологическом институте. Профессор опытным путём доказал, что нейроны, связанные с эмоциональной стороной воспоминания, могут быть перепрограммированы с помощью смены контекста. На бытовом уровне нам это перепрограммирование хорошо знакомо: например, первая училка, которую мы терпеть не могли, сегодня вызывает милую ностальгию по весёлым школьным годам, а драма первой любви сегодня вспоминается с романтичной полуулыбкой. Изменились не сюжеты, а контексты: там и тогда текущая ситуация казалась значимой и стрессовой, но с высоты сегодняшнего опыта она кажется весёлой и романтичной. Ключевые слова – «казалась» и «кажется».

А контекст определяет всё. В случае работы с психотравмой по привычке подгружается контекст ужаса и боли, что сопровождается выбросом гормона стресса кортизола. А мы через рисунок дыхания принудительно задаём контекст полного спокойствия, без привязки к ситуации вообще. Расслабление вызывает спокойную радость, и вместо кортизола мы получаем эндорфин. И контекст начинает перезаписывать текст. То есть событие в памяти сохраняется, но в эмоциональном смысле не как открытая рана на сердце, а как еле заметный шрам, который не мешает жить, любить, творить.

И чтобы уж совсем заполировать вопрос серьёзной наукой, я рассказала Симоне, что контекст хранится в гиппокампе, а текст (эмоциональная память) в амигдале, и через гиппокамп мы влияем на амигдалу, в результате чего нейроны памяти об ужасе и боли, попадая в контекст расслабления и спокойной радости, «успокаиваются», положительно перезаписываются и в новом качестве определяют восприятие и прошлого негативного события (шрам вместо раны), и текущих событий (появляется внутренняя готовность к отношениям и сексуальной близости).

Ещё 2 раза мы с Симоной встречались в зуме после моей сессии в йога универе Бангалора. Я обучила её ещё 2 техникам – «Йони хилинг» и «Адреналиновая перезапись». И дальше Симона работала сама, выполняя эти техники как домашнее задание: «Гиппокамп-амигдала» и «Йони хилинг» каждый день, а адреналиновую перезапись нужно было сделать всего 1 раз. Полный курс самоисцеления занял у неё 4 месяца.  На следующую зимовку в Гоа она поехала с Майком. Симпатичный парень со светлой улыбкой и добрыми глазами той самой синей гоанской волны, с которой и началась вся эта история.

Ваш любимый сексолог Настя Михеева (also known as Dr. Nasty)), да будут все живые существа счастливы…

© Настя Михеева, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.

Подпишись на рассылку, чтобы не пропустить новые истории: