Она написала мне, что не может поддерживать отношения с мужчиной дольше месяца из-за того, что она ревнует и постоянно требует от него доказательств любви, которых всегда недостаточно. 

Она три раза перепроверила перед консультацией, всё ли у нас в силе.

Я шла в кабинет, догадавшись, что буду работать с детской сексуальной травмой.

Сексуальный абьюз в отношении ребёнка / сексуальное насилие над ребёнком – это поведение взрослого, вовлекающее ребёнка в деятельность, от которой взрослый ожидает получить сексуальное возбуждение.

Может включать: половой акт, обнажение, мастурбацию.

Примеры: обнажённый отец голым ходит по квартире, когда дома, кроме дочери, никого нет, он «случайно» сталкивается с ней, и у него появляется эрекция; «случайное» прикосновение одетого взрослого к области груди или гениталий ребёнка; поцелуи одетого взрослого, которые переходят в глубокие поцелуи.

Пример эмоционально-сексуального насилия: мать психологически помещает сына на роль умершего мужа, живёт с ним психологически как с мужем и иногда просит его застегнуть ей платье, выходит полуобнажённая из ванной и ревнует его к девушкам. Если нет телесного момента (обнажение, прикосновение), то это эмоциональное насилие с сексуальным контекстом – всё равно относится к сексуальному абьюзу.

Отличать: во время физических игр с дочерью (борьба подушками) – у отца появилась эрекция от физической активности, но намерения получить сексуальное возбуждение не было, и больше он не повторял совместные активные игры с близким физическим контактом – тогда, даже несмотря на произошедшую эрекцию, абьюза и травмы не было (ребёнок чувствует намерения взрослого). А если отцу это понравилось, если появилось сексуальное возбуждение и стал намеренно повторять такие игры – это абьюз и травма.

Чувства ребёнка: растерянность, страх, смущение, вина. Откуда берётся вина? Или взрослый говорит что-то вроде: «Я бы этого не делал, если бы ты была хорошей девочкой». Или собственное ощущение ребёнка (плохое случается только с плохими девочками – как будто она это заслужила).

Усугубление ситуации: если ребёнок рассказывает другим взрослым, ребёнку не верят, стыдят и наказывают, не только не оказывают помощи, но ещё и сообщают насильнику о попытках ребёнка рассказать о происходящем (вызывают отца в школу и рассказывают ему, что дочка его оговаривает).

Последствия для ребёнка: утрата доверия к значимому взрослому и доверия вообще – неспособность строить близкие отношения, эмоциональная самоизоляция, ощущение своей инаковости и неадекватности. Поведенчески травма проявляется у взрослой жертвы абьюза так: отношения рушатся из-за ревности, требований постоянных доказательств любви, которых всегда недостаточно, постоянных эмоциональных тестов и сексуальных дисфункций. Могут саботироваться: карьерный успех (вина требует наказания), забота о своём здоровье, дружба и любые социальные взаимодействия. Аутоагрессивное поведение. «Наказывающий» партнёр. Потери (работы, отношений, здоровья) рассматриваются как доказательства вины и неадекватности. Взрослая жертва абьюза чувствует безопасность в постоянной кризисной ситуации (это привычно с детства) – и в спокойных ситуациях сама производит кризис. Низкая самооценка не позволяет ни о чём мечтать и ни на что рассчитывать в жизни. «Бессилие и безволие» являются самонаказанием и саботажем успехов и достижений. Любовь = боль.

Все эти признаки в той или иной степени я наблюдала у Маши. При этом она непринуждённо рассказывала мне, что просто не испытывает оргазма. 

Я спокойно спросила, следует ли мне знать что-то из её истории, о чём стыдно и страшно рассказать любому человеку. Я Доктор Настя. Мне можно рассказать всё.

Она побагровела и закрыла лицо руками. Через пять минут я слушала, как каждую ночь на протяжении нескольких лет её насиловал отчим, мама видела это и ничего не видела.

Я дала ей пачку листов и ручку: «Я три раза прочитаю тебе текст, впитывай, а после этого запишешь своими словами на своём языке, понятном маленькой Машеньке»…

«Малыш, я – это ты, только через много лет. Я знаю, тебе пришлось пережить страшную боль, пережить в полном одиночестве. Я пришла, чтобы помочь тебе. Я помогу тебе понять, что произошло, и преодолеть это. Вместе мы точно всё преодолеем. Ты больше никогда не переживёшь подобное снова. Я не дам тебя в обиду. Я буду защищать тебя и заботиться о тебе. Отныне я всегда буду с тобой.

Выслушай меня. То, что случилось, это величайшая несправедливость. Взрослые должны были любить тебя и оберегать от всех бед. А вместо этого они тебя предали и сами принесли тебе беду. Отчим и мама совершили очень плохой поступок. Ты в этом не виновата. Ты хорошая. Ты не могла ни защитить себя, ни предотвратить, ни остановить то, что происходило. Ты маленькая девочка, а ни у одной маленькой девочки на свете нет знаний и сил, чтобы побороть взрослых. То, что ты чувствовала и переживала, нормально – любая девочка в той ситуации чувствовала бы то же самое. Ты не несёшь никакой ответственности за произошедшее. Это целиком и полностью ответственность, вина и ошибка отчима и мамы. Ты хорошая. Ты ни в чём не виновата. Это они не справились с тем, как быть родителями, как создать счастливую и здоровую семью. А ты справилась – ты выдержала эту боль, ты выжила, а значит, ты победила — я горжусь тобой.  И люблю тебя».

Маша писала, обливая каждое слово слезами. Иногда рыдания становились такими сильными, что она натягивала свитер на лицо и дышала в его тёплую шерстяную поверхность, словно это была единственная опора в её мире. Не единственная. Иногда она мельком посматривала на меня. Я не сводила с неё глаз. Мой тёплый шерстяной взгляд был «живой» опорой. Впервые в её детской и взрослой жизни – надёжной человеческой опорой.

Домашним заданием было переписывать письмо каждый день. И быть со мной на связи – хоть парой строк рассказывать мне, как самочувствие. Я ждала первых изменений. Это был бы сигнал, что маленькая Маша, которая сидит в одиночной камере на пожизненном заключении, услышала наши голоса и выглянула из-за тюремной решётки.

Ждала я чуть больше недели.

Маша написала мне, что ни с того – ни с сего по-человечески поговорила со злобной налоговой инспекторшей, и та оттаяла и помогла решить проблему. Ещё на выходных Маша позволила себе поспать подольше. И даже смогла немного отдохнуть, валяясь в кровати и читая интересный роман (а не важную для работы научную книгу).

Лёд тронулся. Пора переходить ко второму письму.

На следующей сессии мы приглашали маленькую Машеньку выговориться и писали ей следующее: «Пожалуйста, расскажи мне, что ты помнишь и что ты тогда чувствовала. Я знаю, это сложно, я буду здесь с тобой, и ты можешь остановить свой рассказ в любой момент. Ты никогда ни с кем не делилась. Ты была совсем одна. Я сейчас здесь с тобой. Раздели тяжесть пережитого со мной. Выговорись в моё любящее сердце. Вдвоём как минимум в два раза легче. Расскажи мне свою историю. Поделись со мной своими чувствами. Излей в меня всю свою горечь и боль. Я взрослая. Я сильная. Я выдержу твою боль и помогу тебе её выдержать. Я держу тебя за руку. Я всегда буду с тобой. Я люблю тебя».

Домашнее задание было похожим – писать многократно это письмо туда, в далёкую ледяную тюрьму на необитаемом острове, пока его не получат и не напишут ответ.

Ответ Маша принесла на следующую сессию. Это было написанная корявым детским почерком жуткая исповедь, от которой кровь застынет в жилах у любого человека. Я прочитала её молча, обливаясь липким ледяным потом и держа Машу за руку по её просьбе. Этим прикосновением её маленькая Машенька проверяла, действительно ли кто-то из взрослых способен разделить, выслушать, выдержать, остаться.

Я разделила. Выслушала. Выдержала. Осталась. И четыре капли пота, упавшего с моего лба, были четверократной клятвой в том, что я не зассу и не брошу. Не предам, «как они все».

Потом мы писали следующее письмо. Методически это был повтор первого: дать внутреннему ребёнку информацию о том, что:

— ребёнок не виноват

— ребёнок не несёт никакой ответственности за случившееся

— у ребёнка не было знаний и сил, чтобы предотвратить или остановить происходящее

— чувства ребёнка нормальны

— взрослые совершили плохой поступок

— взрослые должны были любить и защищать

И снова дать поддержку и любовь.

Поддержка:

 — сказать ребёнку, что он больше никогда не переживёт подобное снова;

 — что взрослый поможет ребёнку понять и преодолеть то, что произошло.

И затем было финальное письмо. Оно называется «Сцена спасения».

Сцена спасения описывала, как взрослая Маша пришла в сцену насилия, забрала из неё маленькую Машеньку и увезла навсегда в безопасное место.

Там было примерно следующее: «Я зашла в комнату. На диване лежит маленькая Машенька и плачет. Отчим одной рукой стягивает с неё трусики, а другой гладит её живот. Я подхожу, хватаю его за руку и отбрасываю в угол. Подхожу к маленькой Машеньке и говорю: «Одевайся. Всё кончено. Я же сказала тебе, что приду за тобой и больше никому не дам тебя в обиду». Машенька натягивает платье и бросается мне на шею. Я обнимаю её, беру на руки и выношу на улицу. Там мы садимся в мою машину и уезжаем. Я привожу её в свой большой и светлый дом, где безопасно и спокойно. Теперь это и её дом, навсегда».

Письмо также переписывается до тех пор, пока внутренний ребёнок не почувствует эти безопасность и спокойствие, что обязательно проявится в жизни клиента.

Итак, схема следующая:

— Первое письмо (его повторяет четвёртое письмо) – от взрослого ребёнку: информация, поддержка и любовь.

— Второе письмо – от взрослого ребёнку: приглашение выговориться и поделиться чувствами.

— Третье письмо – от ребёнка взрослому: рассказ из детской травмированной части

— Пятое письмо – описанная взрослым сцена спасения

Методика основана на следующих тезисах: 

— напрямую работа с чувствами взрывоопасна (они слишком сильные для встречи лицом к лицу, поэтому приближаемся к ним постепенно посредством бумаги)

— внутренний ребёнок не доверяет ничему и никому, поэтому необходимо многократное повторение посланий

Дальше мы продолжаем работу с темами стыда, подавленного гнева, отчуждённости и внутренней самоизоляции, недоверием и неумением строить близкие отношения. 

Впереди много работы. Но первые шаги сделаны. 

И у Маши впервые в жизни отношения длятся полгода.

Dr. Mikheeva, Ом Шанти

© Настя Михеева, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.