История Кати: дыхание смерти, МакКуин и бабочка перерождения

Катя пришла ко мне по направлению от психиатра. DBT терапия дала хороший результат – больше не было суицидальных попыток и сэлфхарма. Но мёртвые петли боли продолжали сжимать её душу. Пустота, одиночество и тьма. «На хуй всё. На хуй всех. Я вне игры. Довольно!» — хриплым голосом повторяла и повторяла талантливый театральный режиссёр, а в моих ушах лишь звучал голос любимого Александра МакКуина…

Я спросила, знает ли она, почему он покончил собой. Нет. И вообще весь этот фэшн и культура потребления ей не интересны. Пустое. Ей интересны только важное. И плотное. Сущее. Она ездит на випасану. Дышит чакрами. Поднимает Кундалини. Читает Далай-Ламу. Экхарт Толле рассказывает ей, как он 16 лет сидел на скамейке, слушал птиц, а потом ему открылись все тайны мироздания. Рэйки и космоэнергетика. Сыроедение и тёмные ретриты. Аяваска и звуковые массажи тибетскими поющими чашами. Хьюман дизайн ей рассказывает про отношения с собой и другими. Праническое целительство говорит ей медитировать на благо планеты. А Катя продолжает таять на глазах.

Я рассказала ей о том, как пробовала всё это и даже больше. Как изучала мировые религии на своей шкуре. Чтобы быть на одной волне с Иисусом, читала «Отче наш» на древнеарамейском, как и Он. На себе пробовала все эти духовные практики и системы целительства. Объездила весь мир и беседовала в поисках ответов с мастерами и учителями, магами и знахарями, брахманами и шаманами.

«И что? Все пиздят?» — судя по эмоциям в вопросе, игра пока не закончена.

Я ответила, что никто не пиздит, но и никто не поможет найти свой способ прожить боль мира и смириться с ней. Если пытаться сбежать от неё в высокие материи, рана будет нагнаиваться всё больше и больше, и рано или поздно количество боли и гноя выйдут из берегов. И когда это произошло с МакКуином, он повесился. От невыносимости бытия.

Вот так странно заканчивалась наша первая сессия.

На дом я дала Кате задание посмотреть все его шоу. Дичь, да и только: психологи не задают такие задания. Психологи задают задания вести дневник чувств. Но моя чуйка говорила мне, что раскалённая мощь, необузданная красота, бешеная пляска красок и форм захватят Катино внимание. И мы сможем на этом создать историю. Новую историю.

На второй сессии Катя взахлёб рассказывала мне о кружащихся роботах, поливающих белоснежное платье чёрной и жёлтой краской. О горящих машинах на подиуме. О голой модели, которая, сгибаясь, еле идёт навстречу снежной метели в стеклянной трубе. О Джеке Потрошителе и расшитых человеческими волосами юбках на лондонском показе. Об изнасилованных женщинах Шотландии и кровавых реках, льющихся стеклярусом по подкладкам плащей.

А я рассказала ей, что талант – это дар не света, но тьмы. Из розовощёкого детства с золотистыми кудрями и фарфоровыми ангелочками не родится ни философ, ни художник, ни поэт. Одержимая чувством магма раскалывает поверхность земли и взрывается наружу в величайшем акте творчества, и гений выплёскивает в мир своё безумие.

Мы говорили о той тьме, которую носит в себе каждый мастер. Александр в детстве был изнасилован мужем своей сестры, подвергался постоянным избиениям, боролся со своим гомосексуализмом, а после признания семье был унижен и отвергнут отцом. «Ты дерьмо, запомни это на всю жизнь, ты дерьмо!» — отец был очень убедителен, и вера в то, что дерьмо не достойно радости и покоя стала внутренней религией.

Вдобавок к этому вечная нищета. И даже внешность – пухлый неуклюжий мальчишка с кроличьим ртом и торчащими вперёд зубами стеснялся общаться с «ними». Да и «они» не особо стремились общаться – всё больше осмеивали и избивали того, кто так странно замотался в красный мамин шарф и с упоением орудует карандашом вместо того, чтобы по-мужски орудовать напильником. Жизнь была болью. Мир был болью. Люди были болью. И творчество было единственным способом дышать. «Мне было плевать на то, что они думают обо мне. Мне было плевать даже на то, что думаю я сам. Я опускался на дно своего мрачного сознания, поднимал с него ужасы своей души и выпускал их на подиум». Так рождались шедевры — и это было самое гениальное из всего, что было, есть и будет в истории высокой моды и театра.

Катя рассказала мне, что в детстве с 5 до 11 лет постоянно подвергалась сексуальному насилию со стороны старшего брата. Потом был алкоголь и наркотики. Депрессия. И первые попытки суицида.

Всё совпало.

Я дала ей сложное и большое задание. Она режиссёр. Она сможет. Переписать судьбу Александра МакКуина. Как Демиург. Как творец. Нет, не залив всё ванильным соусом, в котором увязнет чувственный нерв. И не засыпав всё сахаром, в котором залипнут вдохновение и драйв. Но изменив тончайший акцент: он блевал красотой в наши души, и захлебнулся в собственной блевотине – а сейчас он оплодотворит наши души красотой. Тьма оплодотворяет свет, не наоборот. Боль разрывает сердце в клочья, но эти кровавые лохмотья станут святым духом, который эхом глубины и пронзительным молчанием снизойдёт в наше плоское и пошлое сознание, придав ему многомерность. От интоксикации – а сейчас преисполненный. В агонии – а сейчас в полёте. Дьявол в деталях. Бабочка Рэя Брэдбери меняет ход истории.

Катя переписывала и переписывала судьбу затянувшего на шее петлю и оборвавшего свой путь. Она продолжала и продолжала, одновременно переписывая и свою собственную судьбу. И распутывая свои собственные петли. Если вся горечь прошлого это яд, который алхимически трансмутирует в эликсир, то прошлое пусть остаётся, как есть. Оно отныне благословенно. Оно является той необратимостью, с которой начинается каждая философская готическая сказка. Необратимость необратима потому, что есть свобода обратить, но нет на то воли хозяина судьбы. Make love not war. Исцеление происходит тогда, когда путник makes love со своим прошлым, со своим проклятием, со своей судьбой.

Катя изменила только 3 детали: он сохранил отношения со своей единственной подругой, во время её банкротства финансово поддержав её, он оплакал и отгоревал смерть матери, а не проглотил очередную невыносимую порцию боли, он смог осознать важность и ценность своего послания миру.

Нет, хэппи энда в этой вымышленной судьбе не случилось.

Но брэдберевская бабочка неловко махнула порванным крылом.

Катя переродилась в своём прошлом. В этих шрамах сила, а не слабость, красота, а не уродство, жизнь, а не смерть. Дыхание смерти высекает искру жизни. Hell is your resistance. Умирая, не сопротивляйся и не борись, сдайся и в отчаянии позволь себе умереть, и крик новорожденного уже слышен в непроглядной ночи.

После неловкого взмаха бабочкиного крыла Катя по-иному проживает свои иные спектакли. Она оплодотворяет сознание зрителя красотой акта любви. И там, где были плоскость и пошлость, появляются многомерность и глубина. Катя отрешённым взглядом мастера созерцает эту мутацию. Ибо она и есть жизнь. И есть в ней радость и покой.

Dr. Nasty

© Настя Михеева, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.

Тест-исследование женской сексуальности с бесплатной расшифровкой результатов
2022-12-08T15:03:00+03:00


Сайт предназначен только для лиц старше 18 лет